Все же, думается мне, ни один город России не имеет такой атмосферы, как Москва.
Атмосферы вечного беспокойства, стремления туда-не-знаю-куда среди грязи и арбузных корок.
Люди с унылыми лицами в метро, на улицах, люди спешат.
Они оглядываются, если кто-то улыбнется - они боятся улыбок: как так, нельзя улыбаться, это ненормальные только улыбаются.
Они скучают в метро, перелистывая списки контактов в мобильных телефонах.
Чем темнее кожа, тем больше человек занимает места на скамье в вагоне. На каждый вагон метро Москвы приходится не меньше десяти кавказских джигитов, столько же вьетнамских девушек, один бомж, два глухонемых и один алкоголик. И еще под пятьдесят мальчиков в розовых рубашках, девочек 120/120/120 с Cosmo в руках, агрессивных женщин за 60 и просто обычных серых людей. И эта масса колыхается в вагоне, и если смотреть сквозь нее, то видно, как в такт колыхаются их желеобразные стремления и желания. Надо успеть. Выпихнуть всех, потому что опаздывает. Наступить на ногу - это ритуал, без него нельзя. Цель есть. Успеть в свою квартирку к ужину или умереть в борьбе.
У меня взгляд отдыхает, когда я вижу в метро научных сотрудников. Потому что их там нет, их лодка пуста, они в своем персональном мире и у них нет божественного задания всех обматерить за то, что нучтовынепроходитедавайтеидите.
Город - как деловитая полевая мышь. Город ест, жует, переваривает и ищет, что бы и где бы съесть. Костюмы в кофейных пятнах, губы в заварном креме, волосы в подсолнечном масле. Спокойная отчетливая сосредоточенность, уж прости меня, Черный Лукич.